Недобитый - Страница 94

Может это из-за того, что титул не вполне легитимный?

— Прощаю. Может все же представишься, или тебя можно называть «раб»?

— Лучше по имени. Меня Обама звать.

Тезка американского президента? Ну конечно тезка — ни за что не поверю, что они и его сделали подопытной свинкой, отправив вслед за своим успешным «четырнадцатым». Хотя у этого тоже кожа темновата — подозрительно… Не негр, но на мулата очень похож. Имя сказывается, или у меня фантазия сбрендила окончательно? А может в мое отсутствие изменили конституцию и теперь проигравшего на выборах отдают ученым для опытов?

Видимо на лице моем промелькнуло что-то эдакое — неуместно веселое в данной ситуации. Обама настороженно уточнил:

— Что с вами?

— Имя у тебя какое-то странное.

— Я ругиец — там у всех такие. Был десятником пограничной стражи, потом выгнали за рукоприкладство — с сотником не поладил. Начал с охраной караванов ходить и нарвался, когда демы налет на Халкидское торжище устроили. Был среди тех, кто решился на прорыв к дальней гавани, но по пути заработал болт в ногу, а раненых мы тогда условились оставлять — с ними никак не выйти. Хотел умереть как мужчина, но эти шакалы оглушили меня древком копья по затылку. С тех пор вот уже второй год на весле.

— Понятно. Я смотрю, ты и в армии руками помахать любил, и здесь первым в драку полез. Буйный? Почему не сбежал до сих пор?

— Пытался… Не получалось… Я невезучий…

Обама молча задрал кверху подол драной рубахи, показал испещренную свежими рубцами спину:

— В последний раз мне полста плетей выписали. Обычно этого хватает, чтобы человек умер. А я выжил, и уже через два дня веслом ворочал. А еще мне ноги прижигали. Кто и после этого пытается бежать, тому жилы на щиколотках подрезают или уводят на дальний юг — к погани.

— Значит, парень ты бедовый и решительный. И вижу я, что за тобой рабы идут охотно.

— Ну да… уважение имею…

— Скажу прямо: мне нужна твоя помощь.

Обама вновь красноречиво покосился в сторону оставшихся на берегу демов:

— Хотите и остальных освободить?

— Не понял?

— Ну там еще три группы гребцов осталось. Одна вроде нашей, но поменьше, и две совсем мелкие — на другом берегу. Там хороших ребят хватает.

— Вообще-то я хочу демов к ногтю прижать, но и рабов освободить буду рад.

— К ногтю? — удивился Обама.

— Ну да… — проклятье — здесь смысл фразы не понимают. — Знаешь, как блох убивают? К ногтю прижимают и давят.

— А… Понял… Это верно — давить их надо как блох.

— Поможете?

— А выбор у нас есть?

— Силком не заставлю. Вы больше не рабы.

— Сэр страж — давайте и я прямо скажу. Ругия далеко, и не знаю, смогу ли ее еще когда-нибудь увидеть. К тому же там не все мне рады. Я босой, одет в рвань, из ценного у меня лишь вот, — Обама взмахнул отобранным у надсмотрщика мечом. — Вы тут хозяин, к тому же страж, а это очень интересно. Страж на хозяйстве всегда интересно, и перспективы бывают от этого хорошие. Тем более дела у вас не совсем ладно идут — слишком малое войско, и хороших воинов мало в нем. Но кто знает, что будет дальше? Вы ведь страж — у вас все не так, как у обычных господ. Будучи при таком как вы можно голову сложить, а можно в люди выбиться — это всем известно. Из этих ребят многие такие же бродяги как я. Пообещайте нам просторный дом и женщину: мы задумаемся, а не осесть ли в таком месте насовсем — ведь стражи славятся справедливостью и хорошим отношением к простолюдинам. Ну и драться будем охотно — это ведь почти наш дом. А может и не почти. Не скажу, что непременно здесь останусь насовсем, но, думаю, вы меня понимаете. Уж простите — не умею грамотно изъясняться.

— Ничего. Я все понял. Скажу так: люди мне очень нужны. Кто захочет остаться в Межгорье — пожалуйста. Если не лодырь и не пьяница — будет доволен жизнью. Хотя сейчас нам нелегко, да и женщину быстро не обещаю, но, думаю, в ближайшее время все наладится.

— Женщины это важно…

— Понимаю. Я же сказал — все наладится в ближайшее время: слово даю. Нам главное с демами разобраться, а потом решим все остальное. Сколько рабов на берегу было?

— Не могу сказать точно. С четырех галер собрали — это, наверное, под пять сотен получится. Но здесь хорошо если сотни полторы или две.

— Ты все понял: кров, потом женщину, ну и платить вам будут — не обидят. А кто не захочет оставаться, но будет воевать, тот получит одежду, обувь, из трофеев чуток добра. Как все закончится — может уходить куда пожелает.

— Оружие? Доспехи?

— С этим у нас плохо — на такую толпу не хватит.

— Понятно… Значит, с дубинами переть на демов придется… Ребятам это не понравится…

— Луков полно — если есть те, кто умеет с ними обращаться, то в стрелки возьмем.

— Такие есть, — оживился Обама. — Причем немало: на наши галеры последнее пополнение почитай из них одних. Южане-кочевники — те с луком рождаются. С земли бить могут, с седла — по всякому. Луки только у них роговые — у вас, небось, простецкие?

— Да.

— Какая разница — из простых тоже смогут. Думаю, из этой толпы десятка полтора наберется, а может и два.

— В замке есть молотки и молоты, пруты железные, топоры плотницкие — придумаем что-нибудь. Обойдемся без дубин.

Конфидус, подошедший со спины и услышавший мои последние слова, уточнил:

— Возвращаемся в Мальрок?

— Нет. Идем к лошадям, далее отправляем в замок раненых и всадников. Те потом вернутся с оружием и одеждой для гребцов.

— Дан — намереваетесь еще одну атаку устроить?